[feuillemorte]

Мой Кусланд благополучно обручился с королевой Анорой (интересно, рада ли она такому суженому?) и отправился в Башню Бдения заводить новых друзей. Не обошлось и без глюков: поговорить после коронации мне удалось и с Алистером, и с Логейном, а Анора, помешавшаяся от горя (хм, вот и ответ), обоих полагала мертвыми. Ну и ладно. Собственно, моей целью было именно «Пробуждение» — не потому, что я люблю этот аддон, а потому, что он непосредственно связан с DA2 и должен заиграть в ее свете новыми гранями. Я догадывалась, что возрастут только градус грусти да уровень безнадежности, — ну что ж, так оно, конечно, и случилось.

(Ну очень много грустных букв с картинками.)

Андерс по-прежнему остается для меня одним из самых загадочных персонажей серии. Стоит только посмотреть на него в DAA. Есть такие хорошие, глупые, добрые и несмелые мальчики, которых мало кто воспринимает всерьез... Им бы только «хорошенькую девчонку, приличный обед и право кидать молнии в дураков», а подвиги и слава — нет, то удел смельчаков. Вот Андерс — из числа таких славных, но очень глупых мальчиков. Он отлично знает, как поступить правильно, и хотя большую часть времени ему жуть как хочется предпочесть правильности безопасность и комфорт, бедняга раз за разом делает верный выбор на свою беду: возвращается защищать Башню, или бросается на помощь жителям горящего Амарантайна, или спешит за товарищем в очередное страшное подземелье... Мне кажется, он и сам из-за этого несчастлив, потому что предпочел бы оказаться в другом месте и в другое время. Чего только стоят его постоянные «Ой, баронесса страшная, давайте не пойдем». Я даже не могу с уверенность сказать, почему из всех специализаций мага Андерс выбрал целительство: потому что хотел помогать людям — или потому что целителю вряд ли придется однажды вступить в бой?

(Кстати, а когда магов отправляют на войну с порождениями тьмы — см. Остагар и финальную битву с архидемоном, — их желание вообще учитывается? Или это в добровольно-принудительном порядке?)

Андерс всю жизнь разрывается между двумя полюсами: сбежать — или остаться, драться — или отсидеться в кустах, помочь другим — или позаботиться о себе. Он называет Ирвинга ублюдком и терпеть не может храмовников, но заявляет, что Круги ни в коем случае не должны провозглашать независимость, иначе это приведет к катастрофе. Миролюбивый нрав бережет его от казни на протяжении уже нескольких лет (наверное, нрав... хотя кто знает, какие у них с Ирвингом — или Грегором? — в действительности отношения ), и, в сущности, сопартийцев безобиднее Андерса немного побывало в компании Серого Стража.

Как этот человек, никогда не отличавшийся ни воинственностью, ни силой духа, оказался втянут в кровопролитную войну за чужую свободу?

Justice: I understand that you struggle against your oppression, mage.
Anders: I avoid my oppression. That's not quite the same thing, is it?
Justice: Why do you not strike a blow against your oppressors? Ensure they can do this to no one else?
Anders: Because it sounds difficult?
Justice: Apathy is a weakness.
Anders: So is death. I'm just saying.

...Или вот есть такие хорошие, добрые, благородные паладины, которые сражаются за обездоленных, протягивают руку помощи беззащитным, наказывают виновных и нечестивых. Некоторым это велит кодекс, другим — сердце, но у Справедливости иная причина, чуждая нашему пониманию: он воистину достойный носитель своего имени, появившийся на свет с одной-единственной целью. Нести... справедливость.

Anders: Are you saying that you could become a demon, Justice?
Justice: I said no such thing.
Anders: You said that demons were spirits perverted by their desires.
Justice: I have no such desires.
Anders: You must have some desires...
Justice: I have none! Desist your questions!

Против своей воли он переходит в иной план бытия и, лишенный возможности вернуться домой, начинает понимать, почему демоны так жаждут покинуть Тень. Справедливость взирает на открывшийся ему мир с удивлением и восторгом, как никогда не смотрят смертные, в одинаковой степени привыкшие и к красоте, и к уродству вокруг себя. Благодаря отголоскам памяти Кристоффа он оказывается в шаге от понимания природы живых существ — со всеми их чувствами, надеждами и мечтами, не доступными ни демонам, ни духам.

Как вышло, что из всего многообразия чувств ему удалось испытать только жажду возмездия? Что же это за зерно ненависти прорастало внутри Андерса, что через восемь лет после знакомства они оба оказались на площади Киркволла и смотрели на огненную воронку там, где еще недавно стояла церковь?

В общем, нет повести печальнее на свете... Вот почему мне так хочется верить, что Справедливость не столь уж отрицательно настроен по отношению к Хок в случае романа, как считает Андерс. Если ему удалось получить, осознать, понять хотя бы толику их любви — может, весь долгий путь духа в мире смертных был не совсем напрасен.

Еще с тех пор, как я в первый раз проходила «Пробуждение», у меня осела в памяти сцена второй встречи Справедливости и Оры, вдовы Кристоффа. Она уходит, на прощание легко касаясь рукой его щеки, а после Справедливость произносит: «Она любила этого мужчину, а он любил ее. Я... завидую тому, что у них было». Зависть — очень человеческое чувство, и еще более человеческое — любовь.

Ну и нельзя заодно не упомянуть Огрена, интересующегося подробностями сексуальной жизни Кристоффа и его жены, а так же тем, все ли части Справедливости работают как полагается. Можно ли сказать, что наш одухотворенный зомби is fully functional and anatomically correct?

Justice: You speak often of bodily functions.
Oghren: Not half as often as they happen.
Justice: But why this preoccupation? I have a mortal body, yet it provides me no such amusement.
Oghren: You have a dead mortal body. Try a living one sometime, and then we'll talk.
Justice: Possess a living host? I would never!
Oghren: Tough break. Enjoy the corpse love.

Обоих — и Андерса, и Справедливость — очень жалко. Но Справедливость, наверное, сильнее. Ведь чем дольше он находится в мире смертных, тем глубже понимает его красоту. Дуновение ветра, пение кольца из лириума, люди, которые называют его другом, Ора, о которой хранит воспоминания его тело... Духи и демоны, как правило, однозадачны — они воплощение всего лишь одной черты или эмоции, — но Справедливость перешагнул этот порог и ступил на дорогу, по которой задолго до него шли всевозможные многочисленные персонажи НФ, пытающиеся понять суть человечности.

И стоило ему слиться с Андерсом — как он потерял всё, что приобрел. Где теперь его по-детски открытые восторг и удивление? Где подаренное Стражем кольцо, столь дорогое ему?

И, наконец, больше всего я хочу знать: умерли ли воспоминания Кристоффа об Оре в тот момент, когда дух Справедливости покинул его мертвое тело?

Это был, по сути, неприлично длинный обоснуй моего ОТП.