Я немного переосмыслила то, что писала в квенте Ди, и наваяла драббл по новой ОТП’шечке. В конце концов мультиплеерные драбблы, наверное, можно и нужно будет объединить в цикл. Этот вряд ли последний.
Гет/кварианка, да. 209th/Ди. Романс.
Читать дальше.
***
О гетах не рассказывали страшных сказок. По мере того как Флотилия удалялась от Вуали Персея, ища новый дом среди звезд, воспоминание о Раннохе превращалось в религию, а религия не должна обрастать выдумками. Об Утренней войне всегда говорили серьезно, и если детям случалось играть в «создателей и синтетиков» на глазах взрослых, их наказывали. Первое правило Ди усвоила твердо еще совсем маленькой: хочешь казаться хорошей, воспитанной девочкой — принимай на веру то, о чем поется в колыбельных. Не задавай вопросов. Стоило поинтересоваться: «А они живые, мама?» — как мать замолкала, прекращая рассказ.
Чем старше Ди становилась, тем сильнее правда, узнаваемая по крупице, расшатывала основы общепринятой веры. В шестнадцать она пришла к адмиралу Коррису и спросила:
— Адмирал, как мы создали гетов?
Ей хотелось знать всё, хотелось увидеть документы, инструкции, записи. Инженерный гений кварианцев бросил вызов природе: из ничего, из металлических сплавов и переплетения бинарных кодов, из мысли ученого, решившего создать механическое существо для безропотного служения господину, возникла новая жизнь. Почему они предпочли уничтожить всё, что имело отношение к этому чуду?
Тяжело вздохнув, Коррис отвернулся, сложил руки за спиной и ответил:
— Не спрашивай больше об этом, девочка. Не спрашивай никогда.
Некоторые свои тайны религия оберегает ревностно.
***
Уходя в Паломничество, Ди попрощалась с адмиралом довольно сухо. Он был одним из немногих людей, провожавших юного пилигрима в путь: механизмы всегда интересовали ее больше, чем живые существа, и Ди преуспела на почве приобретения инженерных навыков, а не друзей.
Она чувствовала тяжелый взгляд адмирала спиной. Он знал: не все кварианцы возвращаются из Паломничества. Некоторым не удается завершить его. Некоторые больше не хотят мечтать о доме, которого нет.
— Вы считаете так же, как я, — сказала она Коррису, оборачиваясь в последний раз: бросила как обвинение. — Вам не хватает смелости признать это, но мы совершили ошибку.
Если не можешь поставить чудо себе на службу, убей его.
Вот как они думали.
Вот что они сделали.
***
Нет ничего прекраснее кладбища кораблей, решила Ди, выглянув в иллюминатор. Тысячи остовов пламенели ржавчиной в свете красной звезды. Кто-то назвал бы это место свалкой бесполезной рухляди, но только не она.
Сердца старых кварианских судов очень хрупки: одно неверное движение — и система уничтожит саму себя. Но если постараться и всё сделать правильно, можно извлечь фрагмент ценных данных — подлинное свидетельство инженерной мысли ученых-кварианцев, осколок давно утраченных знаний. Каждый корабль таил маленькое сокровище, скрытое от чужих глаз.
Последние десять лет Ди зарабатывала на жизнь как хакер, получая деньги сперва от «Синих светил», потом от Арии и ее шайки. Ей нравилось искать бреши в компьютерных кодах, как нравилась сама Омега — место, где всем было плевать друг на друга, где не читали нотаций и не возводили религий. Но подлинным удовольствием стали такие путешествия — смертельно опасные, они позволяли прикоснуться к строгой гармонии механизмов, которая влекла ее с детства.
Промелькнувшая на мостике тень заставила Ди рефлекторно схватиться за пистолет: жизнь на Омеге отточила ее инстинкты. Но конкурентом оказался, вопреки ожиданиям, не мародер или контрабандист, которые иногда залетают поближе к Вуали Персея, чтобы поживиться какой-нибудь неожиданной находкой...
Перед ней стоял гет.
Среагировав на ее порывистое движение, он выстрелил. Пуля впилась в скафандр, Ди вскрикнула и пошатнулась. Ей не единожды случалось участвовать в перестрелках на Омеге, и боль не оглушила, как это бывает с непривычки, но подстегнутые ранением рефлексы говорили: стреляй в ответ. Стреляй!
Темный силуэт на фоне смотрового стекла шевельнулся. Гет был неестественно красив — силен, гармонично сложен и при этом хрупок. Природа не могла создать ничего подобного — ей не под силу такие чудеса. Ди, не давая себе ни секунды на раздумья, бросила оружие. Она не собиралась идти по стопам предков.
— Я не желаю тебе зла, — сдавленно произнесла она, цепляясь за окровавленный бок.
Гет остановился, будто удивленный, и склонил голову набок. Потом он что-то пророкотал на своем птичьем языке — несколько коротких рулад. Ди закусила губу.
— Я тебя не понимаю.
Гет медленно убрал палец со спускового крючка. Он молчал, и томительное молчание делало тишину густой и зыбкой.
Наконец после долгой паузы стоявшее перед Ди непостижимое существо скрипуче выдало, неумело синтезируя голос, несколько слов на ее языке:
— Мы тоже не желаем… зла, создательница.
***
— Так значит, вы исследуете наши технологии? — спросила Ди. Она прислонилась спиной к выщербленной стене с торчащими из обшивки проводами. Пальцы склонившего к ней гета были в крови: он помогал ей с использованием медигеля и теперь пристально изучал оказавшиеся в незнакомой субстанции руки. — Ты, как и я, пытаешься извлечь данные из бортовых систем, да? Но здесь сотни кораблей, и проникновение на каждый из них — смертельный риск… Как давно вы исследуете это кладбище? Сколько вас было?
— Двести восемь, — медленно произнес гет. — Двести восемь платформ были уничтожены в ходе выполнения миссии.
Теперь, когда боль почти утихла, Ди могла снова подняться на ноги. Вдали, на другом конце мостика, виднелись тлеющие красные угольки — это подавали признаки жизни компьютерные системы кварианского судна, ждавшего триста лет.
— Ладно, двести девятый. Пойдем.