Говорят, после премьеры «Облачного атласа» зрители десять минут аплодировали стоя.
И правильно. Я тоже поаплодирую. Может, не десять, но минут семь-восемь — точно.
Вообще говоря, я не самый большой поклонник кино… Фильм — это история, которая должна быть выполнена максимально яркими штрихами. В большинстве случаев у нее один лейтмотив, некая главенствующая идея, всё себе подчиняющая. Мне интереснее сериалы: там при участии одних и тех же героев раскрываются темы самые разные, и в ход идут уже не насыщенные штрихи, а полутона. Историю Касла и Беккет можно рассказать в одном фильме, не растягивая на пять сезонов, но нужно ли? Историю героев «Светлячка» и вовсе нельзя рассказать иначе, чем это делал Джосс Уидон до того, как его невежливо и невежественно перебили владельцы телеканала FOX. Иначе получится «Миссия “Серенити”» — неплохое, в сущности, кино, однако ну совсем не про то. «Светлячок» был о космических путешествиях, о жизни этаких благородных разбойников в тихом, неявном, но непрекращающемся противоборстве с Системой. «Миссия “Серенити”» — всего лишь качественный фантастический боевичок.
В анкете, приложенной к одной вакансии, меня спросили: как вы относитесь к артхаусу?
Отвечу цитатой своего альтер эго Джины:
Иногда меня спрашивают: мисс Кренберри, не планируете ли вы перейти, так сказать, к работе над более интеллектуальным кино? Не кажется ли вам, что увлеченность космооперами умаляет ваши заслуги как сценариста и режиссера? Я говорю: расслабься, детка. Никакого интеллектуального кино не существует.
«Облачный атлас» рассказывает о явлениях знакомых, притом довольно обыденным же, знакомым, лаконичным, самым что ни на есть правильным языком… Никакого новаторства в нем нет, вопреки мнению многих рецензентов. Новаторство — это иллюзия, сродни интеллектуальному кино. Глубинных идей, говорят, тут не сыскать? Но глубинные идеи — тоже иллюзия.
Все хорошие идеи очень стары.
Что ты, человек, готов сделать для других? Для рабов-негров. Для маленькой девочки, которая должна умереть к утру из-за ядовитой рыбины. Для жителей города, которые пострадают из-за неисправности атомных реакторов. Готов ли ты бороться за право думать, говорить и делать, что хочешь, быть свободным в своих поступках и творчестве, право любить, право быть частью мира и населяющего его человеческого сообщества, а не вынесенным за скобки нежелательным элементом? Право распрямиться во весь рост и сказать: я — живу?
Досмотрела «Облачный атлас» и всю дорогу до дома мучилась: откуда же эта цитата, снова и снова всплывающая в моей голове?
За свободу надо платить отнятой похлебкой, молчанием, выбитыми зубами, и еще раз молчанием, и желудком, и болью в душе, и ненавистью к другим. Это все цена свободы. За свободу платят пытками, за свободу платят телами любимых женщин, за свободу платят жизнью.
Сперва думала — в ленте на здесь, на дневниках, прочитала. Поискала в Гугле. Потом пошла проверять рукопись Аннинского. Вспомнила наконец: это Михаил Моргулис написал у нас…
Так вот: когда на несвободе основана вся цивилизация, единственным выходом становится крах цивилизации.
Думаю, что и «Город» Саймака, и Fallout, и даже «Деконструкция заходящих звезд» в «Вавилоне 5» утверждают: из руин, из пепла и гари поднимется цивилизация новая, которая пойдет по пути предыдущей и рано или поздно ей уподобится. Сперва охотник смастерит лук и стрелы. Потом люди изобретут порох, добудут и обратят себе на пользу нефть, расщепят атом. War never changes. Однако человек, утверждают авторы, из века в век переступает глупость, стадность, ограниченность толпы, поднимаясь над ней, над собой и противодействующими обстоятельствами. Поэтому, наверное, я и питаю нежность к постапокалиптике — будучи антиутопией, она и утопией, в своем роде, продолжает оставаться: могли бы люди вымереть, как динозавры, но нет — выжили. И начали строить: пусть даже потому, что разрушать уже нечего…
Ничего нового, сами понимаете, тут нет. История о Сонми-451 была бы штампом (пронумерованные клоны, seriously?), не будь создателями показано и доказано, что она — плоть от плоти других пяти историй. Важно не то, что показано и рассказано, а то, как это сделано. Зрителя заставляют смеяться, дрожать, нервничать, стискивать кулаки, задумываться, ерзать в нетерпении — и так все три часа. Блестящая работа сценаристов. Завидую. Уметь надо. Seriously.