>> четыре хэдканона,
которые никто не хотел знать о Тельме,
и одна фотография1. В школе Лесли и Тельма дерутся год — с весны 2002 года по весну 2003-го. Лесли старается бить не по лицу, чтобы не оставалось следов, не возникало вопросов, но сдерживается не всегда, так что вкус собственной крови Тельма в пятнадцать знает лучше, чем вкус кока-колы; повстречайся ей опытный мозгоправ, он объяснил бы, что она продолжает эту бессмысленную борьбу не только потому, что горда или упряма, но и потому, что кровь кажется слаще, о, гораздо слаще всех американских шипучек; только вот мозгоправа нет, вообще никого рядом нет, кроме бессловесного папы, и с этого возраста Тельма сохраняет пристрастие ко всему, у чего есть острые ровные кромки, от холодного оружия до оригами.
2. Стол у нее загроможден бумажными журавликами; старые отчеты, не пошедшие в дело распечатки, прочитанные статьи, залитые чаем документы — их так много, что рядом с монитором растет журавлиная стая. «Святые» в шаге от высшей лиги, и пока Лесли заводит новых врагов, Тельма делает все, чтобы их маленькая финансовая империя не рухнула им на головы. Некоторые полагают, будто босс держит ее при себе, как Сутягу Ли, скорее в службу, чем в дружбу; но когда Лесли попадает в больницу с несколькими огнестрельными, а банда на время сиротеет без нее, не Гэт, не Пирс, не Шонди берут верх — это Тельма, милая и ласковая Тельма, отложив бумаги в сторону, начинает искать виноватых, и ей не перечат, и она справляется. Возвращаясь на седьмой день в «Чистилище», Лесли застает ее в подвале с пленником из противоборствующей группировки, подвешенным у стены. Назовем его, скажем, Питер, почему нет? Тельма чертит на спине Питера китайские иероглифы черной тушью, но руки у нее красные: она закончила вырезать канцелярским ножом то, что нарисовала вчера, и делает эскиз на завтра.
3. Однажды ночью они возвращаются с очередной криминальной разборки в залитой дождем подворотне (это давно уже скорее развлечение, чем бизнес); и Тельма заводит байк — свой Bloody Canoness, конечно; и ждет, пока босс усядется сзади; и бережно вытирает чужую кровь с ее лица, как след клубничного варенья; и целует в губы совсем не по-сестрински; и в музыкальном магазинчике за углом играет Haddaway — What is Love; blood suits you, boss, больше, чем помада, о, гораздо больше, и смотри-ка, ты видишь, что это? Это твои инициалы шрамами на моей руке.
4. Еще Тельма замечательно печет прянички.
Что я могу сказать.
Что я могу еще сказать?
Что вы хотели еще услышать?
...
Коллажа, затребованного нои-альбинои, у меня нет, но фотография отражает вполне.