grab your gun and bring in the cat
Самое ироничное в писательском блоке — то, что человечеством придумана тысяча и одна уловка, чтобы преодолеть его, и всего один способ действительно это сделать.
Чтобы преодолеть писательский блок, нужно… сесть, открыть файл и преодолеть писательский блок. А потом открыть его завтра и преодолеть снова. И снова. И так до тех пор, пока вместо Великой Китайской стены, разделяющей тебя и белый лист, не останется вполне преодолимый заборчик. Допустим, коленки ты о него оцарапаешь, заноз насобираешь, но на другую сторону все-таки перелезешь.
Из всей книги Джулии Кэмерон я вынесла, пожалуй, самую важную для меня мысль: каждая наша попытка писать — это очная ставка с собственным эго, воплощающимся в образе внутреннего критика. С фанфикшеном мне это было не так очевидно, потому что даже самый серьезный фанфикшен — все равно игра в конструктор, который ты у кого-то одолжил. Некоторые фанфики получаются лучше оригинала, того же «Игрока» Ракуган я перечитываю гораздо чаще, чем самого «Гарри Поттера» (и каждый раз взахлеб), но все-таки ответственность, хотя бы поначалу, меньше. Ты продолжаешь или переписываешь историю, которую начал кто-то для тебя. Наверное, поэтому я раньше почти не сталкивалась с синдромом чистого листа: лист ведь был не столь уж чист. Общая канва была задана каноном. А что я? Я так, позаимствовала для забавы… И критик смотрит снисходительно: да, поиграй, легкомысленное дитя. Даже если получится так себе — это же игра.
Тот же Saints Row мы с Катей полностью переиграли, и от основного сюжета остались рожки до ножки. Я вросла в эту историю всем сердцем, а она вросла в меня. Но все-таки в ней есть география и дух Стилуотера: переменчивый приморский климат, заброшенные склады на окраинах, блеск роскошных витрин, паровые булочки в китайском квартале и лупоглазые фарфоровые кошки с поднятыми лапами — выдающие себя за японских манэки-нэко, но «мэйд ин чайна», конечно... Я в это влюбилась, но придумала-то это не я.
Со своим собственным текстом всё оказалось сложнее. Критик оживился и поставил ребром вопрос: так-так-так, а эта твоя идея тянет ли на Нобелевскую премию по литературе? Будут ли читатели грызть пальцы от нетерпения в ожидании второго, третьего, десятого тома? А точно ли ты сможешь описать персонажей так, чтобы все увидели их глубину и красу необыкновенную? Заинтересуется ли этим миром хоть кто-то, если даже ты в него еще не влюблена, а твой любимый соавтор и главный читатель не очень-то жалует фэнтези?
В какой-то момент я очень утомилась от этого редакторского самосаботажа и решила писать как есть. Не возвращаться к уже написанным абзацам, не фильтровать идеи, а просто класть текст тяп-ляп. У критика почти нет шансов втиснуться в рабочий процесс с вопросами «Ну-ка, ну-ка, а получилось ли тут выразить мысль? А гладко ли написано? А не скучно ли до зевоты?». Отстань, я не знаю, я не перечитывала. Перечитаю, когда допишу. Может, через годик… Пока я просто пытаюсь вложить свои идеи и немножко любви.
Вообще-то ведь и Стилуотер не сразу строился: он вырос из моих и Катиных текстов, написанных за много лет, из нашей очень крепкой дружбы, из заказанных коммишенов, из подобранных дримкастов, из песни What is love? и ответного Love is like a sin, my love, из моей неприкаянной осени 2013 года и парочки последующих неприкаянных лет. Сначала всё было картонным и плоским, если вспомнить, и только потом из этой плоскости вдруг возникла полная жизни диорама, диорама, которую я настолько люблю, что сейчас всерьез думаю дописать между делом «Каллиграфию» (у нас с ней были определенные проблемы в сюжетном плане — экшен вообще не мой конёк, и на тот этот вся эта многоходовочка требовала писательского скилла более высокого уровня, чем мой, а также сильно больше душевных сил, чем у меня на тот момент имелось). Теперь, наверное, я справилась бы. Хотя дописывать вторую половину спустя столько времени — все равно что пришивать старой кляче новый хвост. Но кляча-то по-прежнему горячо любима.
Возвращаясь к теме: уловка помогла. Я стала относиться к тексту с минимальной серьезностью и уговорила себя не претендовать ни на что. Пусть это будет плохонький и банальный янг-эдалт, а не величайшая антиутопия в духе «Скотного двора». Сегодня что-то написала? Молодец. Ничего не написала? Тоже молодец, но завтра попробуй открыть файл хотя бы на полчаса. Полчаса незаметно превращаются в час, час превращается в два, абзац превращается в страницу. (Единственное: жаль, что свободного времени не так уж много, и эти литературные упражнения сжирают большую часть моего вечера, не оставляя времени на другие хобби. А мне все-таки уже не 20 лет, я не могу перед работой спать по 5 часов. Даже 6 — тяжело. Вот бы существовали волшебные спички, чтобы вставлять их в глаза!)
Критик все равно умудряется наносить удары, как опытный фехтовальщик, предугадывающий приемы противника, но я уворачиваюсь — с переменным успехом. А когда надоедает, когда нет сил сносить эти тычки и уколы, думаю о фигурном катании (да, да, в любой непонятной ситуации думай о фигурном катании): о том, как девочкам сложно выходить на тренировку, зная, что она вряд ли выйдет безошибочной. Будут шишки, синяки, а возможно, и переломы. Будут сорванные прыжки, недодержанные вращения, неправильные ребра. И сегодня, и завтра, и послезавтра ты не станешь лучшей в мире, не прыгнешь внезапно четверной лутц и не выполнишь бильман. Всегда найдется кто-то сильнее и талантливее, и непременно сыщется журналист, готовый тиснуть про тебя ядовитую статейку, а то и не одну. Но единственный способ стать в чем-то лучше — это каждый день встречаться с неидеальной собой.
Пока за время этих встреч я написала гордую половинку авторского листа. Писать-то, по правде, не так уж сложно. Сложнее начать.
— Эй, Брэйн, чем мы будем заниматься сегодня вечером?
— Тем же, чем и всегда, Пинки… Попробуем написать еще один абзац.
Чтобы преодолеть писательский блок, нужно… сесть, открыть файл и преодолеть писательский блок. А потом открыть его завтра и преодолеть снова. И снова. И так до тех пор, пока вместо Великой Китайской стены, разделяющей тебя и белый лист, не останется вполне преодолимый заборчик. Допустим, коленки ты о него оцарапаешь, заноз насобираешь, но на другую сторону все-таки перелезешь.
Из всей книги Джулии Кэмерон я вынесла, пожалуй, самую важную для меня мысль: каждая наша попытка писать — это очная ставка с собственным эго, воплощающимся в образе внутреннего критика. С фанфикшеном мне это было не так очевидно, потому что даже самый серьезный фанфикшен — все равно игра в конструктор, который ты у кого-то одолжил. Некоторые фанфики получаются лучше оригинала, того же «Игрока» Ракуган я перечитываю гораздо чаще, чем самого «Гарри Поттера» (и каждый раз взахлеб), но все-таки ответственность, хотя бы поначалу, меньше. Ты продолжаешь или переписываешь историю, которую начал кто-то для тебя. Наверное, поэтому я раньше почти не сталкивалась с синдромом чистого листа: лист ведь был не столь уж чист. Общая канва была задана каноном. А что я? Я так, позаимствовала для забавы… И критик смотрит снисходительно: да, поиграй, легкомысленное дитя. Даже если получится так себе — это же игра.
Тот же Saints Row мы с Катей полностью переиграли, и от основного сюжета остались рожки до ножки. Я вросла в эту историю всем сердцем, а она вросла в меня. Но все-таки в ней есть география и дух Стилуотера: переменчивый приморский климат, заброшенные склады на окраинах, блеск роскошных витрин, паровые булочки в китайском квартале и лупоглазые фарфоровые кошки с поднятыми лапами — выдающие себя за японских манэки-нэко, но «мэйд ин чайна», конечно... Я в это влюбилась, но придумала-то это не я.
Со своим собственным текстом всё оказалось сложнее. Критик оживился и поставил ребром вопрос: так-так-так, а эта твоя идея тянет ли на Нобелевскую премию по литературе? Будут ли читатели грызть пальцы от нетерпения в ожидании второго, третьего, десятого тома? А точно ли ты сможешь описать персонажей так, чтобы все увидели их глубину и красу необыкновенную? Заинтересуется ли этим миром хоть кто-то, если даже ты в него еще не влюблена, а твой любимый соавтор и главный читатель не очень-то жалует фэнтези?
В какой-то момент я очень утомилась от этого редакторского самосаботажа и решила писать как есть. Не возвращаться к уже написанным абзацам, не фильтровать идеи, а просто класть текст тяп-ляп. У критика почти нет шансов втиснуться в рабочий процесс с вопросами «Ну-ка, ну-ка, а получилось ли тут выразить мысль? А гладко ли написано? А не скучно ли до зевоты?». Отстань, я не знаю, я не перечитывала. Перечитаю, когда допишу. Может, через годик… Пока я просто пытаюсь вложить свои идеи и немножко любви.
Вообще-то ведь и Стилуотер не сразу строился: он вырос из моих и Катиных текстов, написанных за много лет, из нашей очень крепкой дружбы, из заказанных коммишенов, из подобранных дримкастов, из песни What is love? и ответного Love is like a sin, my love, из моей неприкаянной осени 2013 года и парочки последующих неприкаянных лет. Сначала всё было картонным и плоским, если вспомнить, и только потом из этой плоскости вдруг возникла полная жизни диорама, диорама, которую я настолько люблю, что сейчас всерьез думаю дописать между делом «Каллиграфию» (у нас с ней были определенные проблемы в сюжетном плане — экшен вообще не мой конёк, и на тот этот вся эта многоходовочка требовала писательского скилла более высокого уровня, чем мой, а также сильно больше душевных сил, чем у меня на тот момент имелось). Теперь, наверное, я справилась бы. Хотя дописывать вторую половину спустя столько времени — все равно что пришивать старой кляче новый хвост. Но кляча-то по-прежнему горячо любима.
Возвращаясь к теме: уловка помогла. Я стала относиться к тексту с минимальной серьезностью и уговорила себя не претендовать ни на что. Пусть это будет плохонький и банальный янг-эдалт, а не величайшая антиутопия в духе «Скотного двора». Сегодня что-то написала? Молодец. Ничего не написала? Тоже молодец, но завтра попробуй открыть файл хотя бы на полчаса. Полчаса незаметно превращаются в час, час превращается в два, абзац превращается в страницу. (Единственное: жаль, что свободного времени не так уж много, и эти литературные упражнения сжирают большую часть моего вечера, не оставляя времени на другие хобби. А мне все-таки уже не 20 лет, я не могу перед работой спать по 5 часов. Даже 6 — тяжело. Вот бы существовали волшебные спички, чтобы вставлять их в глаза!)
Критик все равно умудряется наносить удары, как опытный фехтовальщик, предугадывающий приемы противника, но я уворачиваюсь — с переменным успехом. А когда надоедает, когда нет сил сносить эти тычки и уколы, думаю о фигурном катании (да, да, в любой непонятной ситуации думай о фигурном катании): о том, как девочкам сложно выходить на тренировку, зная, что она вряд ли выйдет безошибочной. Будут шишки, синяки, а возможно, и переломы. Будут сорванные прыжки, недодержанные вращения, неправильные ребра. И сегодня, и завтра, и послезавтра ты не станешь лучшей в мире, не прыгнешь внезапно четверной лутц и не выполнишь бильман. Всегда найдется кто-то сильнее и талантливее, и непременно сыщется журналист, готовый тиснуть про тебя ядовитую статейку, а то и не одну. Но единственный способ стать в чем-то лучше — это каждый день встречаться с неидеальной собой.
Пока за время этих встреч я написала гордую половинку авторского листа. Писать-то, по правде, не так уж сложно. Сложнее начать.
— Эй, Брэйн, чем мы будем заниматься сегодня вечером?
— Тем же, чем и всегда, Пинки… Попробуем написать еще один абзац.
-
-
13.10.2019 в 12:24Это всё отзывается на сразу лестнице из уровней. Не только про писательство, ещё и про работу с рисованием - удары критиков, которым, правда, все равно до внутреннего.
И вообще во всем остальном. Это так близко и знакомо. Сил и терпения!
И пусть все обязательно получится. Мир никогда не обеднеет от ещё одной замечательной истории. Я верю, что получится очень здорово.
-
-
13.10.2019 в 15:37В общем, будем вджобывать, и всё у нас получится!