[Feuille Morte]

Однострочники тура второго.

Каждому фандому по фанфику!

I

Лелиана питала к Маржолайн предсказуемые восторг и влечение, но Маржолайн, при всей своей благосклонности, ни разу не одарила ее даже поцелуем.

Маржолайн учит Лелиану многому. Как завивать волосы. Какой длины должно быть платье. Как очаровывать одним взглядом и убивать одной стрелой — в сердце. Благодаря своей наставнице Лелиана знает, как отличать правду от лжи и, смотря человеку в глаза, насквозь видеть душу. Она познаёт сладость обмана и упоение опасностью, овладевает искусством любви. Сраженным ее песнями нет числа, и только одна Маржолайн с ней всё та же, что и в день их первой встречи. В ее солнечно-карих глазах — ничего, кроме грустной нежности, тайны ее сердца неведомы никому, кроме нее самой, губы ее шепчут: «Маленькая моя Лелиана», но эти слова значат меньше, чем тишина и молчание.
Она учит ее тому, что означают поцелуи — в шею, в лоб, в щеку, и, играя рыжими прядями волос, струящимися по тонким пальцам, бросает будто невзначай: «Только в губы не целуй того, кого можешь полюбить».
Потому что страшнее всего — любить человека, в сердце которому собираешься пустить стрелу.

II

Флемет, Морриган. Тот самый случай с разбитым зеркалом.

Свое отражение можно разглядеть в глади пруда или на донышке начищенной посуды. Но совсем другое дело — видеть его в зеркале: в зеркала на резных ручках смотрятся красивые знатные дамы, разъезжающие в каретах, запряженных белыми, как морская пена, лошадьми. Гладь пруда или блестящая медь показывают лишь настоящее: лицо в царапинах, разбитую губу, всклокоченные спутанные волосы, жесткие, как проволока. В зеркале же, если приглядеться, можно увидеть будущее: с глубоким вырезом бархатное платье, длинную шею, унизанную драгоценными нитями бус, янтарные с поволокой глаза и подрумяненные щеки. Морриган смотрит на свое отражение и почти слышит звон каблучков, порхающих по мраморному полу танцевальной залы, и нежные звуки лютен.
— А что видишь ты, матушка?
— Магию, с которой совладать не в силах ни смертные, ни боги, — отвечает Флемет, и сложно понять, чего в ее голосе больше: досады, сожаления или гнева. — Иллюзию. Ложные надежды. Пустые обещания.
Магия ложных надежд умирает вместе с разбитым зеркалом, и смолкают лютни. Вечером, когда мать ненадолго уходит, Морриган тайком смотрится в дно начищенной кастрюли, пытаясь разглядеть хотя бы тень былого волшебства, но с медной поверхности на нее глядит желтоглазая ведьма с надменно поджатыми губами и холодным взглядом.

III

Спустя несколько месяцев после событий Overlord Шепард приезжает в клинику проведать Дэвида.

Джейн не раз думала: стоило ли оно того? Имеет ли человек право брать на себя ответственность за чужие судьбы? Один неправильный шаг — и война проиграна. Одна незначительная ошибка — и она потерпит поражение в битве, которую вела с тех пор, как вступила в армию: битве за мир и спокойствие всех, кого любила. Может быть, возможность контролировать гетов стоила одной жертвы. Может быть, она стоила тысячи.
«Всё равно что идти по тонкому перешейку над пропастью, — подумала Шепард, глядя, как со звездной карты исчезает целая система. — И я иду: с завязанными глазами...»
Стоила ли эта отсрочка трехсот тысяч жизней?

Джейн с детства не любила больницы. Стерильная белизна потолка. Запах лекарств. Приклеенные улыбки врачей. Когда она шла по просторным светлым коридорам в палату Дэвида, ее провожали странными взглядами.
Какой ответ она надеялась здесь найти?
За окном шумела зелень. Солнце бликами играло на стекле. Дэвид, обернувшись, взглянул на вошедшую, не узнавая.
Он не меньше ее блуждал в темноте. Какую правду она хотела отыскать в этой больничной палате?
— Джейн? — вдруг осторожно произнес он, и Шепард почувствовала, как теплые пальцы сжались на ее руке.
За минувшие несколько месяцев Дэвид сильно изменился. На лице, так поразившем ее во время операции на станции «Атлас», не осталось и тени прежних слез. Джейн улыбнулась ему, как давнему знакомому, и когда Дэвид улыбнулся в ответ, она поняла, что всё сделала правильно.

Пока люди способны на сострадание, жизнь стоит того, чтобы бороться дальше.

IV

NWN2. Ганн/ф!ГГ (тифлинг), Добродушные подшучивания над рожками ГГ.

— Знаешь, если бы я был тобой, я бы не торчал столько времени у зеркала, — произнес голос за спиной Сефи.
Она надула губы. Мутная зеркальная поверхность отразила фигуру Ганна, появившуюся в дверном проеме.
— Конечно, любоваться своим отражением имеют право только такие совершенные создания, как ты, — выпалила Сефи обиженно. — Ну конечно, ты же воплощенная девичья греза, Ганн, а я — всего лишь маленькая дьяволица. И как только твой невероятный ум еще не истощился, пока ты придумывал всё новые и новые издевательства? Опять пришел спросить, использую ли я хвост, чтобы карабкаться по деревьям? Забадываю ли врагов рожками? Потому ли я такая всклокоченная, что рога мешают мне расчесываться по утрам? Ну давай. Спрашивай.
В последнее время Ганн без конца донимал ее своими шуточками, и теперь Сефи выплеснула всё свое негодование.
— Да у тебя и без моей помощи отлично получается, — заметил Ганн.
— Думаешь, ты, такой прекрасный, чем-то отличаешься от прочих? Меня всё детство дразнили. Да если бы ты знал, сколько раз я вообще хотела спилить эти рожки, ты... я...
Ганн приложил палец к ее губам, обрывая готовую превратиться в череду всхлипов речь.
— Эй. Знаешь, я столько лет бродил по чужим снам и столько всего видел... Но если и есть на свете что-то, что не дает мне самому спать по ночам, так это твоя несчастная маковка.

V

KotOR. Вся мужская половина персонажей первой части, включая роботов. Конкурс «Кто больше выпьет».

— Ты мог бы использовать Кузницу в собственных целях, — обратился к Ревану Кандерус. — Уничтожать такой ценный инструмент — неоправданное благородство.
— Один раз я уже пробовал, — отрезал Реван. — Но зато!.. Зато у меня есть трофей. Вы такого-то и не видали.
— Да чтоб я сдох, — выдохнул Биндо, — если это не самое лучшее вино в нашей далекой-предалекой Галактике!
— Малак любил выпить, — пояснил бывший владыка ситхов. — Я его от этой пагубной привычки отучил — железная челюсть-то, чай, ржавеет, — но запасы остались. За победу!
— Наложницы хозяина, возможно, тоже захотят присоединиться, — заметил НК-47.
— «Наложницы» пошли по магазинам, — вздохнул Карт. — Только мы приземлились, их и след простыл.
— Бабы, — фыркнул Кандерус. — Наливай-ка!
Они выпили за победу, потом за «Черного ястреба», за Светлую сторону силы и за Темную, за «баб», за верных дроидов, за ракатанцев, за вуки, по традиции — за здоровье, за ситхов и за джедаев, а после снова за вуки — попросту говоря, пили за что угодно, лишь бы не пустели стаканы.

— Налей еще, — не совсем уверенно попросил Реван Заалбара. Вуки пророкотал в ответ что-то невразумительное: в состоянии сильного подпития лорд ситхов уже не мог понимать чужие языки. Но было понятно: Заалбар считает, что Ревану на сегодня хватит. — Ты меня уважаешь? Я ж говорил — никто из вас... никто меня не перепьет!
Заалбар зарычал, и это значило: «Мы еще посмотрим».

Когда T3-M4 выкатился на мостик и увидел, как спят вповалку мандалорианец, вуки, пилот, бывший владыка ситхов, мудрый Биндо и проржавевший дроид, ему оставалось лишь восторженно пробибикать в знак своего превосходства. Некоторые бутылки, к тому же, были еще целёхоньки.


В трех случаях из пяти это были многострочники, вылезшие за лимит в 250 слов и потом безжалостно порезанные, но все равно. Меж тем третий тур на носу, а у меня опять работы больше, чем вообще положено живым людям.

@темы: фики, Mass Effect, игры, Dragon Age