grab your gun and bring in the cat
Честно говоря, не знаю, как рассказать о Черногории. Она потрясающая. Это теплая, гостеприимная, ласковая страна, сложенная в юго-восточной Европе двумя сокрушительными природными силами — горными хребтами и морем. На черногорском языке ее называют Crna Gora (это славянское название, понятное всем нам). Гости из зарубежья, коих, по сравнению с русскими, в этих краях немного, знают ее как Монтенегро (и это, согласитесь, похоже на название модного курорта).
Мне одного рожденья мало —
Расти бы мне из двух корней!
Жаль, Черногория не стала
Второю родиной моей.
(В. Высоцкий)
Я всегда была рада тому, что родилась — счастливица — и выросла в Москве. Тут — возможности. Выбор. Изобилие. Хочешь — на Комик Коне развлекайся, хочешь — покупай в Азбуке вкуса шоколадки «с голубой мя» за четыреста рублей. И хотя я путешествовала по странам, и городам, и весям не раз, задумалась о том, что всё могло быть иначе, я лишь однажды. Счастливцы те люди, что родились — и выросли — в Черногории! В стране, где общая протяженность пляжей достигает семидесяти трех километров. Где у свежих морепродуктов, в отличие от замороженных в ледяной глазури, есть вкус. Где хорошее вино можно купить за три евро, а превосходное — на столе сейчас стоит опустошенная бутылка — за двенадцать. Где в октябре море, прозрачности и чистоты необыкновенной, прогрето до двадцати трех градусов. Где дети бегают по улочкам древнего города Котор, не боясь машин (более того, не боясь людей, ибо Crna Gora славна еще и безопасностью). Где соленая вода делает укладку лучше, чем любой парикмахер. Где гранаты и мандарины растут в саду, словно антоновка на подмосковной даче. Я много думала об этом, пока в одиночестве в предпоследнюю ласковую и сумрачную ночь пила на балконе пресловутое вино: сперва ежевичное, потом обычное красное, потом снова ежевичное… В голове щелкнул некий тумблер, и всё встало на свои места. Наверное, только на время, потому что лекарства от скуки, или грусти, или неуверенности редко долговечны. А, к черту! Недолговечны — ну и пусть! Сейчас я пытаюсь завернуться в эти ощущения, как в кокон, и продлить их, насколько это возможно. Ем привезенный из отпуска пршут (вяленую свинину, похожую на испанский хамон) и молодой сыр, купленный на рынке Будвы. Запиваю красным сухим. Все хорошо. Жизнь еще не вполне наладилась. Но думаю, наладится.
Keep calm and don’t be lasagna!
Это лучшее путешествие, которое только со мной приключалось.
Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода.
Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда,
И песни ветров, и штурвала толчки, и белого паруса дрожь,
И серый, туманный рассвет над водой, которого жадно ждешь.
Опять меня тянет в море, и каждый пенный прибой
Морских валов, как древний зов, влечет меня за собой.
Мне нужен только ветреный день, в седых облаках небосклон,
Летящие брызги, и пены клочки, и чайки тревожный стон.
Опять меня тянет в море, в бродячий цыганский быт,
Который знает и чайка морей, и вечно кочующий кит.
Мне острая, крепкая шутка нужна товарищей по кораблю
И мерные взмахи койки моей, где я после вахты сплю.
(Дж. Мейсфилд в переводе Я. Маршака)
Мне одного рожденья мало —
Расти бы мне из двух корней!
Жаль, Черногория не стала
Второю родиной моей.
(В. Высоцкий)
Я всегда была рада тому, что родилась — счастливица — и выросла в Москве. Тут — возможности. Выбор. Изобилие. Хочешь — на Комик Коне развлекайся, хочешь — покупай в Азбуке вкуса шоколадки «с голубой мя» за четыреста рублей. И хотя я путешествовала по странам, и городам, и весям не раз, задумалась о том, что всё могло быть иначе, я лишь однажды. Счастливцы те люди, что родились — и выросли — в Черногории! В стране, где общая протяженность пляжей достигает семидесяти трех километров. Где у свежих морепродуктов, в отличие от замороженных в ледяной глазури, есть вкус. Где хорошее вино можно купить за три евро, а превосходное — на столе сейчас стоит опустошенная бутылка — за двенадцать. Где в октябре море, прозрачности и чистоты необыкновенной, прогрето до двадцати трех градусов. Где дети бегают по улочкам древнего города Котор, не боясь машин (более того, не боясь людей, ибо Crna Gora славна еще и безопасностью). Где соленая вода делает укладку лучше, чем любой парикмахер. Где гранаты и мандарины растут в саду, словно антоновка на подмосковной даче. Я много думала об этом, пока в одиночестве в предпоследнюю ласковую и сумрачную ночь пила на балконе пресловутое вино: сперва ежевичное, потом обычное красное, потом снова ежевичное… В голове щелкнул некий тумблер, и всё встало на свои места. Наверное, только на время, потому что лекарства от скуки, или грусти, или неуверенности редко долговечны. А, к черту! Недолговечны — ну и пусть! Сейчас я пытаюсь завернуться в эти ощущения, как в кокон, и продлить их, насколько это возможно. Ем привезенный из отпуска пршут (вяленую свинину, похожую на испанский хамон) и молодой сыр, купленный на рынке Будвы. Запиваю красным сухим. Все хорошо. Жизнь еще не вполне наладилась. Но думаю, наладится.
Keep calm and don’t be lasagna!
Это лучшее путешествие, которое только со мной приключалось.
Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода.
Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда,
И песни ветров, и штурвала толчки, и белого паруса дрожь,
И серый, туманный рассвет над водой, которого жадно ждешь.
Опять меня тянет в море, и каждый пенный прибой
Морских валов, как древний зов, влечет меня за собой.
Мне нужен только ветреный день, в седых облаках небосклон,
Летящие брызги, и пены клочки, и чайки тревожный стон.
Опять меня тянет в море, в бродячий цыганский быт,
Который знает и чайка морей, и вечно кочующий кит.
Мне острая, крепкая шутка нужна товарищей по кораблю
И мерные взмахи койки моей, где я после вахты сплю.
(Дж. Мейсфилд в переводе Я. Маршака)
Я за вас очень рада.
Пусть жизнь налаживается. Обязательно наладится!
очень крутое у тебя получилось путешествие. и очень здорово про него читать)
lenka-etka, спасибо! Легко быть красивой на море, где много спишь и где не нужно укладывать волосы)
Про Кирка вот не знала, ну да еще даже века не жила, учиться и учиться